Мира Варковецкая  рассказ                                         

Графический дизайнер, с 1996 года живёт в Канаде, Публиковалась в литературно-художественном журнале "Новый Свет" и "Этажи". В прошлом году один из рассказов был номинирован на премию  Эрнеста Хемингуэя.  (The Hemingway Canadian Literary Award)

"Натали Гранд. Обнажённое тело. ХХI век."

– Обнажённое тело всегда беззащитно. Оно показывает гармонию и не скрывает изъяны. Обнажённую натуру трудно критиковать. Поэтому в этой галерее представлены снимки разных людей. Модели меняют позы, они смотрят в камеру или прячут лицо. Их всех объединят нагота. Каждая модель доверяет вам свою судьбу, – молодая художница с чёрными тонкими бровями и бледным, слегка испуганным лицом старательно повторяла заученную речь.

– Нервничает, первая выставка. Всего три дня, – Гладис взяла меня под руку и потянула в сторону барной стойки. Мы заказали по бокалу вина и стали рассматривать публику.

Выставка "Натали Гранд. Обнажённое тело. 21 век." проходила в полуподвальном помещении старого здания на Гренвиш Стрит. Когда-то здесь был отель, но в начале нулевых здание не прошло инспекции по пожарной безопасности, и его решили закрыть. Владелец отеля отремонтировал первый этаж и сдал его под небольшой ресторан и свободную галерею.

– Давно ты с ней знакома? – настроение у меня было превосходное.

– Недавно. Она русская. Мы искали новые лица для разворота апрельского номера и кто-то посоветовал русскую выставку в мид-тауне. Я поехала посмотреть. Много разного. Но ты знаешь, как я отношусь к этнической культуре. Матрёшки, цветные платки и африканские маски уже больше не заводят, – она отпила глоток и причмокнула пухлыми губами, – философия мульти­куль­ту­ра­лизма трещит по швам. Внешняя политика, внутренняя полита, толерантность – суть не в этом.

– А в чём? – беседа стала занимать меня больше, чем разглядывание посетителей.

– Суть, – Гладис поставила пустой бокал на стойку и жестом заказала второй, - суть, моя дорогая, в том, что мы все - как эта выставка. Раздень нас здесь сейчас, и никто не догадается о нашей внутренней культуре. Мы будем просто голые люди.

Молодая художница позировала на фоне портрета старика. Фотография была сделана крупным планом и выдержана в монотонной гаме, что подчёркивало старость. Контраст её молодости и старческих морщин резал глаза. Журналистка и два репортёра брали у неё интервью.

– Как выставка? – Джони Бойнер, владелец галереи современной живописи в Родчестре, облокотился на стойку и заказал виски. Пять лет назад мы вместе открывали канадский сезон в Нью-Йорке.

– Джони, и ты здесь? – Гладис подняла бокал, и мы кивнули друг другу.

– Гладис, мир искусства очень мал и капризен. Сегодня надо быть сразу в пяти местах одновременно. 
Занятная девочка – Натали Гранд. Кстати, прекрасный псевдоним. Твоя идея?

– Ты будешь удивлён, но у неё есть агент.

Зал наполнился посетителями. Лучи прожекторов под потолком выхватывали из приглушенного света то спины, то чей-то профиль, то обнаженную грудь или плечо модели. Тихая музыка перекрывала разговоры. Где-то натужно гудел кондиционер. В зеркале за барной стойкой отражались лица и фотографии.

– Ты присмотрел что-нибудь? – я кивнула в сторону зала.

– Ещё не решил. Хотя две работы мне нравятся. И пока, – Джони подмигнул нам и сладко растянулся в улыбке, – она не знаете себе цену. Но, – он похлопал Гладис по плечу, – мы же знаем, как всё работает. Мы - старые акулы и выживаем благодаря инстинктам. Нам нужна история. И желательно уникальная. Шум, пресса, таблоиды. Талантливых много, мало узнаваемых.

К стойке подошёл высокий молодой мужчина и заказал двойной скотч. Мягкий акцент выдавал в нем британца. Он сделал глоток, поднял бокал и поприветствовал нас.

– Грег Конати. Журналист "Мodern Рhotography", – он протянул нам визитную карточку. Гладис взяла её и стала внимательно изучать. Мы по очереди представились. Мужчины обменялись рукопожатием.

– Если не ошибаюсь, Гладис, вы главный редактор "Open Mind"?

Гладис вежливо улыбнулась. Джони допил виски и собрался уходить.

– Мое почтение, дамы, – он по очереди чмокнул нас мокрыми губами, – приятно было познакомиться, – кивнул Грегу.

– Потрясающее открытие – эта Натали Гранд, – Грег посторонился, пропуская Джони в зал, – я только что разговаривал с её агентом. Фотографии не продаются и не разрешены к публикациям. Вы – единственный журнал, который успел их разместить в глянце.

Джони замер на полушаге, медленно развернулся и встретился с нами взглядом.

– Минуточку, я не ослышался? Вы сказали, что она не продаёт работы? – и он вернулся назад к стойке.

– Совершенно верно, – Грег снова сделал шаг в сторону, пропуская Джони.

– Но почему? Кто она? – на щеках Джони Бойнера заиграл румянец.

– Ты должна с ней поговорить. Ты же русская. Вы найдете общий язык, – обратился он ко мне .

– Джони, я русская, но я не её агент. Почему бы тебе не связаться с ним напрямую и не выяснить?

– Не говори мне об агентах. Я сам продаю картины тридцать лет. Они никогда не скажут правду. Боже мой, целый вечер в этой душной конуре, и ради чего? Ради искусства? Меня тошнит от него, – он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, – так что там за история, Грег?

– Говорят, она наследница русского престола, – Грег понизил голос и с интересом посмотрел на нас.

В воздухе повисла пауза. Зрители плотной стеной закрыли от нас фотографии. Гул голосов слился с джазом. Где-то за стеной на улице раздался рёв сирены.

– Вы шутите? – Джони перевёл дыхание и уставился на Грега.

– Ни чуть. Она внучка светлейшего князя Георгия Александровича Юрьевского, родной дед которого был сыном Императора Александра II.

– Гладис! Почему ты ничего не написала в своём журнале? – Джони уставился на Гладис.

Гладис с удивлением подняла брови и чуть не поперхнулась вином.

– Дорогой, я беру интервью, а не вынюхиваю родословную. И потом, мне всё равно, кто её бабушка, мне важен её талант.

– Грег, вы уверены, что она имеет отношение к российскому престолу? – Джони выхватил из кармана телефон и стал одним пальцем вбивать в браузере имя художницы. Через секунду с экрана на него смотрела юная красавица с чёрными бровями и слегка испуганным лицом.

– Дьявол. Похоже, это она, – он стал показывать нам её страничку в интернете, – могу представить, как о ней сейчас раструбит пресса, – он достал платок и потёр себе шею.

– Я уверен, сегодня есть шанс с ней договориться. Всё-таки, это её первая выставка. Она нервничает, и у неё неопытный агент, – Грег кивнул в сторону журналистов и позирующей девушки.

Джони аккуратно сложил платок и засунул его в нагрудный карман.

– Гладис, ты не знаешь, кто ещё из журналюг сегодня здесь?

Гладис открыла сумочку и высыпала на стол пачку визитных карточек. Я насчитала двенадцать штук.

– Бог мой, и "New York Times" здесь? Как это ей удалось? Впрочем, какие глупости я спрашиваю. "Open Mind" делает ей рекламу, и она проводит выставку в одно и тоже время с международным конгрессом по культуре. Я не удивлюсь, если скоро здесь появится Английская королева.

Грег допил виски, галантно с нами попрощался и растворился в толпе. Джони, отойдя в сторону, с кем-то разговаривал по телефону. Гладис подкрасила губы, мы перекинулись приветствиями ещё с парой знакомых из арт клуба и решили пойти поужинать на Кинг Стрит.

                                                                            ***
Дверь в спальню легко открылась, и молодой человек вкатил столик. На столике в медном ведёрке со льдом виднелась бутылка шампанского. В белой фарфоровой вазочке красной горкой лежала клубника.

– Детка, у нас всё получилось! – он подкатил столик к огромной кровати.

Из вороха белья и подушек показалось испуганное личико молодой девушки.

– Я боюсь! Рано или поздно обман откроется.

– Какой обман? Три галереи купили твои работы! Твои! Под каждой работой стоит твоя подпись "Натали Гранд".

– Да, но они думают, что я наследница престола.

– Отлично. Когда я увидел ваше сходство, у меня сразу созрел этот план. Понимаешь, детка, талантливых людей много, и сейчас, в век электроники и цифровой фотографии почти невозможно хорошо заработать. Но, боже благослови всех папараци и моду на звёзд! – парень открыл бутылку и разлил шампанское, – я всего лишь намекнул им, что ты звезда, и они сразу бросились, как гончие псы за зайцем, искать доказательства! Ваше сходство потрясающее. Ни один из них даже не стал торговаться. Дорогая, – парень обнял девушку и притянул её к себе, – это твой успех!

– Но, – она оттолкнула его и завернулась в простынь, – обман раскроется.

– Какой обман? Разве в контракте написано, что ты принцесса? Или ты дала пресс-интервью и назвалась правнучкой Императора Александра II? Всё, что ты сделала - продала свои работы, как Натали Гранд. Прекрасный псевдоним, неправда ли? Теперь работы в известных галереях, и это их забота - поддерживать твой имидж. Мои поздравления, Ваше Высочество! – парень взял её руку и поцеловал.

Они чокнулись со звоном, залились смехом и стали пить шампанское.

                                                                            ***
Гладис позвонила и пригласила меня на ланч. Мы выбрали тихое местечко на углу Веллингтон Стрит. Я немного опоздала, и когда пришла в ресторан, Гладис уже пила вино.

– Ну, как тебе новость? – она хитро подмигнула мне.

– По-моему, гениально! – я засмеялась в ответ.

– Бедный Джони купил десять её работ! Десять! Я его знаю почти двадцать лет. Он никогда не раскошеливался на две картины, а тут - десять! – она откинулась на спинку кресла и закинула ногу на ногу, – я же говорила тебе, что для меня не существует внешней атрибутики, все эти знаменитые имена, холёные лица, раскрученные бренды - пшик! Звук упавшей монеты! Звону много, а наклоняться лень.

– Я с ним вчера говорила. Он в ярости и обвиняет тебя в пособничестве, – я заказала белое вино для себя и Гладис.

– Старый дурак. "Open Mind" напечатал работы Натали Гранд. Там не было ни слова об её мнимом родстве с русскими царями. Он сам попался на рассказ этого длинного журналиста. Кстати, я позвонила в редакцию "Modern Photography" и, естественно, о Греге Конати никто не слышал. Блестяще разыгранная комбинация, рассчитанная на сенсацию. А не этот ли дурень Джони говорил нам об истории и загадке? История получилась, что надо, – Гладис громко захохотала.

– В любом случае, он купил эксклюзивные работы.

– Да, несколько фотографий, особенно фотография старика, по-настоящему талантливы. Я уверена, что это только начало её успеха.